Пространство и время в философии Канта
Кант. «Критика чистого разума»
«Пролегомены ко всякой будущей метафизике». Метафизика
Чему могут нас научить, спрашивал Кант, эти, сбивающие нас с толку, антиномии? (противоречие между двумя доказательствами Кант назвал «антиномией». Например, антиномия о конечности или бесконечности мира в пространстве). Его ответ гласит: наши представления о пространстве и времени неприменимы к миру как целому. Представления о пространстве и времени применимы, разумеется, к обычным физическим вещам и событиям. Но сами пространство и время не являются ни вещами, ни событиями. Они не могут наблюдаться, по природе своей они совершенно иного характера. Скорее всего они ограничивают собой определенным способом вещи и события, их можно сравнить с системой предметов или с системным каталогом для упорядочивания наблюдении. Пространство и время относятся не к действительному эмпирическому миру вещей и событий, а к нашему собственному духовному арсеналу, духовному инструменту, с помощью которого мы постигаем мир. Пространство и время функционируют подобно инструментам наблюдения. Когда мы наблюдаем определенный процесс или событие, мы его локализуем, как правило, непосредственно и интуитивно в пространственно-временную структуру. Поэтому мы можем характеризовать пространство и время как структурную (упорядоченную) систему, основанную не на опыте, а используемую в любом опыте и применимую ко всякому опыту. Но такой подход к пространству и времени сопряжен с определенной трудностью, если мы пытаемся применить его к области, выходящей за рамки всякого возможного опыта; примером тому служат наши два доказательства начала мира.
Теории, которую я здесь изложил, Кант дал неудачное и вдвойне ошибочное название «трансцендентальный идеализм». Вскоре он сожалел о своем выборе, так как оно послужило поводом для некоторых его читателей считать Канта идеалистом и поверить в то, что он отверг якобы реальность физических вещей, выдавая их за чистые представления или идеи. Тщетно Кант пытался разъяснить, что он отверг лишь эмпирический характер и реальность пространства и времени — эмпирический характер и реальность такого рода, которые мы приписываем физическим вещам и процессам. Но все его усилия уточнить свою позицию оказались напрасными. Трудность кантовского стиля решила его судьбу; тем самым он был обречен войти в историю как родоначальник «немецкого идеализма». Сейчас как раз пришло время пересмотреть эту оценку. Кант всегда подчеркивал, что физические вещи действительны в пространстве и времени — реальны, а не идеальны. А что касается несуразных метафизических спекуляций школы «немецкого идеализма», то избранное Кантом название «Критика чистого разума» возвещало о его критическом наступлении на такого рода спекуляции. Критике подвергается чистый разум, в частности априорные «чистые» выводы разума о мире, не следующие из чувственного опыта и не проверяемые наблюдениями. Кант критикует «чистый разум», показывая тем самым, что чисто спекулятивное, не осуществляемое на основе наблюдений, рассуждение о мире должно приводить нас всегда к антиномиям. Кант писал свою «Критику...», сложившуюся под влиянием Юма, с целью показать, что границы возможного чувственного мира совпадают с границами разумного теоретизирования о мире.
Подтверждение правильности этой теории он посчитал найденным, когда обнаружил, что она содержит ключ ко второй важной проблеме — проблеме значимости ньютоновской физики. Как и все физики того времени, Кант был совершенно убежден в истинности и неоспоримости ньютоновской теории. Он полагал, что данная теория не может быть лишь результатом накопленных наблюдений. Что все-таки могло служить основанием ее истинности? Для решения этой проблемы Кант исследовал прежде всего основания истинности геометрии. Евклидова геометрия, говорил он, зиждется не на наблюдениях, а на нашей пространственной интуиции, на нашем интуитивном понимании пространственных отношений. Аналогичная же ситуация имеет место и в ньютоновской физике. Последняя хотя и подтверждается наблюдениями, но тем не менее она есть результат не наблюдений, а наших собственных методов мышления, которыми мы пользуемся, чтобы упорядочить, связать, понять наши ощущения. Не факты, не ощущения, а наш собственный рассудок — вся система нашего духовного опыта — ответствен за наши естественнонаучные теории. Познаваемая нами природа с ее порядком и законами есть результат упорядочивающей деятельности нашего духа. Кант сформулировал эту идею так: «Рассудок не черпает свои законы a priori из природы, а предписывает их ей».
«Коперниканский переворот» Канта
Эта формулировка выражает собой одновременно и идею, которую сам Кант с гордостью назвал своим «коперниканским переворотом». Он писал: «...когда оказалось, что гипотеза о вращении всех звезд вокруг наблюдателя недостаточно хорошо объясняет движение небесных тел, то он (Коперник) попытался установить, не достигнет ли он большего успеха, если предположить, что движется наблюдатель, а звезды находятся в состоянии покоя». Кант аналогичным «переворотом» попытался решить проблему оснований истинности естествознания, точнее, проблему как возможна точная естественная наука типа ньютоновской физики. Он допускал, что такое решение со временем будет найдено. Мы должны, говорит Кант, отказаться от идеи, что остаемся пассивными созерцателями, ожидающими, что природа навязывает нам свои законы. Вместо этого мы должны выдвинуть идею, что мы, созерцатели, навязываем нашим чувствам, ощущениям порядок и законы нашего рассудка. Наш космос несет на себе печать нашего духа.
Но «коперниканский переворот» Канта несет в себе и другой смысл, указывающий нам на противоречивость (двойственность) кантовской позиции. Этот переворот разрешает в определенном смысле проблему человека, которая была поставлена самим Коперником: Коперник отнял у человечества его центральное место в мире. «Коперниканский переворот» Канта — восстановление этой позиции, так как великий кенигсбергец не только доказал, что наше пространственное положение в мире несущественно, но и показал, что в определенном смысле наш мир вращается вокруг нас, что мы — те, кто, по меньшей мере отчасти, создает открываемый нами в мире порядок. Мы — те, кто творит наше знание о мире. Мы — те, кто исследует мир, а исследование — это творчество, искусство.
К. Поппер. «Иммануил Кант — философ Просвещения»
Читать: gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Popp/imm_kant.php
***
«Критика чистого разума»
«Критика чистого разума» — философский труд Иммануила Канта, впервые опубликованный в 1781 году в Риге. Считается одной из наиболее фундаментальных работ в истории философии и главным сочинением философа. Ключевой вопрос Критики — это исследование познавательной возможности разума, в отрыве от знаний, получаемых эмпирическим, то есть опытным путем. На пути своего исследования философ освещает вопросы пространства и времени, возможности доказательства существования Бога посредством разума и др.
«Критика» является объединением текстов написанных автором на протяжении нескольких лет. В результате после выхода работы в свет, читатели жаловались на ее излишнюю сложность, что затрудняло понимание идей автора. Для предотвращения возможных неверных толкований, в 1783 Кантом были изданы «Пролегомены ко всякой будущей метафизике», а в 1787 году вышло второе издание Критики.
Основную тему книги составляет понятие трансцендентального, которое раскрывается в двух частях работы: «Трансцендентальной эстетике» (о пространстве и времени как априорных формах созерцания) и «Трансцендентальной логике». Последняя состоит из «Трансцендентальной аналитики» (о категориях рассудка) и «Трансцендентальной диалектики» (об антиномиях разума).
Понятие трансцендентального выступает в оппозиции понятия эмпирическое и обозначает то, благодаря чему возможен опыт, таким образом основным содержанием «Критики чистого разума» является гносеология.
Кант начинает свои рассуждения со специфической классификации суждений. Он выделяет суждения синтетические — аналитические и априорные — апостериорные.
Синтетическими называются суждения, несущие новое знание, отсутствующее в понятии, которое является их субъектом.
Аналитическими называются суждения, которые всего лишь раскрывают свойства, присущие понятию субъекта, содержащиеся в нем самом, и не несут нового знания.
C другой стороны, априорные суждения (лат. a priori) не нуждаются в опытной проверке своей истинности, а для апостериорных (лат. a posteriori) необходима эмпирическая верификация. Кант замечает, что синтетические суждения чаще всего апостериорные, а аналитические — априорные.
Сам Кант приводит следующие примеры: «Все тела протяженны» — аналитическое суждение. Действительно, нам не нужно прибегать к опыту, чтобы убедиться в том, что любое тело развернуто в пространстве (имеет длину, ширину, высоту); этот признак — существенный в содержании понятия «тело». Т. е. указанное суждение — априорное. С другой стороны — «Все тела имеют тяжесть» — синтетическое суждение. И хотя мы знаем, что даже самое лёгкое тело обладает тяжестью, узнаем мы это не из содержания понятия, а, скорее, из курса физики. Т. е. — это суждение апостериорное.
Вместе с тем, Кант замечает, что существует особый вид суждений, и суждения этого вида лежат в основании многих наук в качестве принципов. Это синтетические, и одновременно априорные суждения. Вопрос «Как возможны синтетические априорные суждения?» — фундамент дальнейшего построения работы «Критика чистого разума».
***
«Пролего́мены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в смысле науки»
«Пролегомены…» являются предварительной к теории метафизики работой, в которой Кант раскрывает предмет и задачи метафизики, а также указывает план её создания, реализованный им в «Критике чистого разума».
По поводу «Критики чистого разума» Кант писал:
Я опасаюсь, что о моей «Критике чистого разума» будут неправильно судить, потому что не поймут ее, а не поймут ее потому, что книгу, правда, перелистают, но не захотят ее продумать. Но эти пролегомены приведут к пониманию того, что критика чистого разума есть совершенно новая наука, которой прежде ни у кого и в мыслях не было.
Метафизика — априорное познание из чистого разума.
Принципы метафизики никогда не могут быть взяты из опыта, но лежат за пределами опыта. Таким образом, в основе метафизики не лежит ни внешний опыт (являющийся источником для физики), ни внутренний опыт (основание эмпирической психологии). Метафизика имеет дело собственно с априорными синтетическими положениями, и только они составляют её цель, хотя для достижения этой цели она нуждается в аналитических суждениях.
Опыт никогда полностью не удовлетворяет разум, так как вопросы о природе субъекта, о продолжительности и величине мира, о свободе или естественной необходимости, о первосущности постоянно повторяются, а опыт не может дать полное их решение. Все бессмертие. Такие вопросы разума суть трансцендентальные идеи, которые доводят нас до границ постижения, осуществимого посредством разума, за пределами которых находится ноуменальный мир, о котором мы ничего не можем знать.
О задачах метафизики
Центральная проблема, от разрешения которой целиком зависит сохранение или крушение прежней метафизики, такова: Как возможны априорные синтетические положения?
Приступая к решению главного вопроса, Кант разделяет его на четыре других:
1) Как возможна чистая математика?
2) Как возможно чистое естествознание?
3) Как возможна метафизика вообще?
4) Как возможна метафизика как наука?
В «Пролегоменах…» Кант предполагает, что метафизика как природная склонность, заложенная в человеке, направлена на то, чтобы практические принципы могли расшириться до той всеобщности, в которой нуждается мораль. Трансцендентальные идеи хотя и не дают нам положительного знания, однако отвергают материализм, натурализм и фатализм и тем самым дают простор нравственным идеям вне сферы спекуляции.
